Аленькины вещи. Записная книжка. Часть 2

Автор: Инна Башкирова

5 [18] сентября 1912 родилась старшая дочь Марины Цветаевой - Ариадна Эфрон. 

Ты будешь невинной, тонкой,
Прелестной — и всем чужой.
Пленительной амазонкой,
Стремительной госпожой...

Ее памяти посвящены все сегодняшние публикации, рассказывающие о ее записной книжке.

2. Графика

На стр. 24 имеется набросок пейзажа, возможно, приморского города. Это могут быть окрестности Фавьера, если датировать документ 1935 г., либо какой-то из городков Прованса, посещенных А. Эфрон во время ее летних разъездов по югу Франции в 1936 г.

Кроме пейзажа, графика представлена серией карикатур и плакатных набросков.

Два шаржа представляют, судя по подписям и внешнему сходству, французских писателей, братьев Таро, Jean Tharaud (1877-1952) на стр. 21 и Jérôme Tharaud (1874-1953)  на стр. 23. С 1920-х годов они проживали в Марокко, где в основном черпали темы для своих произведений, но, будучи неутомимыми путешественниками, бывали и в Палестине, и в Иране, и в Румынии, привозя оттуда материалы для своих репортажей и книг, и за свои труды получили звания академиков: Жером в 1938 г., Жан —в 1946 г.

Шарж на стр. 25 не имеет подписи и по манере исполнения схож с шаржами, которые рисовал Г. Эфрон. Можно предположить, что  сестра и брат копировали стиль кого-то из популярных французских карикатуристов.

В той же шаржированной манере на стр. 22 изображен военный в форме французской армии.

Шаржи, возможно, были частью художественной работы А.Эфрон, другой же важнейшей ее частью стали плакаты, пропагандирующие советскую власть.

На стр. 18 находится  изображение символов советской власти — серпа и молота — и круга со вписанной в него пятиконечной звездой.

На стр. 31 повторяется изображение этой символики. Звезда находится на знамени, а под серпом и молотом расположен силуэт марширующей рабочей колонны, с поднятыми левыми руками, символизирующей, очевидно, монолитность советского строя. Вероятно, по этим эскизам создавалось художественное оформление мероприятий, проводимых в «Союзе возвращения на Родину».

Тексты

Тексты записной книжки, при всей их немногочисленности и, порой, неразборчивости, можно разделить на три группы: а) контактные данные, б) личные записи в) запись творческого характера. В целях экономии места   фотокопии страниц с записями, расшифровки и переводы текстов, которые удалось прочитать, будут представлены по окончании наших заметок в Приложении.

Среди имен, приведенных в записной книжке, есть русские (Сатиников, Светланов), французские (J.Trivousse, Rahin) и итальянско-французское — Luciano Aillaud, а также имя Hélène  — Элен, которым может быть обозначена и русская, и француженка.

J.Trivousse — это, вероятно, Жак Тривусс, Jacques Trivouss, французский переводчик. Известен его перевод (совм. с М. Авентен) очерка Н. Горбаневской «Полдень: Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади» (Jacques Trivouss, Mariette Aventin. Gorbanevskaia (Natalia). Midi place Rouge. Dossier de la manifestation du 25 août 1968 sur la place Rouge. Paris, Laffont, 1970), а также перевод с английского  книги Г. Джексон «История гражданской войны в Испании» (Jacson (Gabriel). Histoire de la guerre civile d’Espagne. Traduit de l’anglais par Jaques Trivouss. Paris, Ruedo Ibérico, 1974). Другие имена пока расшифровке не поддаются. О Luciano Aillaud пойдет речь в следующей заметке.

С именами связываются конкретные адреса в городах разных стран. Так, Сатиников и Rahin (Раэн) проживают в Женеве, Светланов — в Ницце, на авеню Бометт, записанной как Beaumettes (прав.: Baumettes).  На авеню Бометт  в Ницце находились особняки в виде замков, построенные по заказу аристократов (в т.ч. русских) и превращенные впоследствии в отели, — отсюда обозначение в адресе: «chateau». А. Эфрон могла оказаться в Ницце в 1936 г., в связи с поездкой к Н. Соллогуб, проживавшей с мужем в Монако  (об этом см. ниже ). Место проживания J.Trivousse (Ж. Тривусса) — в Касабланке, Luciano Aillaud (Лучано Айо) – в Риме и в Женеве.

Работа, которая велась с этими лицами, проявляется в коротких эмоциональных пометах. Так, на стр. 26 в обрывочной записи, состоящей из трудночитаемых  слов и густых зачеркиваний, можно предположить размышления о репутации человека по его поведению: «Puis tout peux pas le dire <?> réput. siq. 45 43 <?> acquisera <?> pas au moins auprès de Montavanis» («Могу все <?> не могу это сказать <?> репут. <?> 45 43 <?> не обвинит <?> по крайней мере при Монтаванисе [или Монтавани – это может быть имя или название]»). После этого  следует запись, похожая на попытку зафиксировать адрес на авеню или улице: 9, av<enue> <?> r<ue> de la P<?>el, 16^a . Название неразборчиво, но обращает на себя внимание номер светского 16-го округа Парижа и  общий вывод: «C’est déjà quelque chose… [это уже кое-что…]» [Эфрон 2007: 26].

Возможно, продолжение этой попытки отражено на стр. 27, и дважды подчеркнутые слова «Ça y est ! Ça a réussi ! [Готово! Удалось!]» [Эфрон 2007: 27] относятся к установлению адреса Ж. Тривусса или Светланова. Эти адреса переписываются затем на стр. 29 — вероятно, в виду особой важности, чтобы не стерлись, не потерялись.

Можно предположить, что эти лица  были связаны  с «Союзом возвращения на Родину» и контакты с ними устанавливались по указанию одного из руководителей — С.Я. Эфрона, чьей активной помощницей в это время стала Ариадна Сергеевна. Таким образом, эти записи позволяют приоткрыть неизвестную страницу не только в истории ее жизни, но и в истории самого «Союза возвращения».

Некоторое представление о том, в чем могла состоять роль А. Эфрон в подпольной деятельности «Союза», дают воспоминания Е. Терновского «О Марине Цветаевой»:

В конце двадцатых годов Соллогубы провели несколько лет в Монако, где Андрей Владимирович работал в банковском агентстве. Ариадна Эфрон, подруга детства Натальи Борисовны, несколько раз навестила их, но Соллогубы были несказанно удивлены приездом ее отца, явившегося без приглашения и даже не потрудившегося объяснить причину своего внезапного появления <…> Однажды, оставшись наедине с Андреем Владимировичем, Эфрон, по словам гостеприимного хозяина дома, произнес “спич” о пользе патриотизма и о бесперспективности эмигрантской жизни. Эти речи возобновлялись всякий раз, когда они оказывались наедине. На третий или четвертый день своего пребывания Эфрон безо всяких околичностей осведомился, готов ли Андрей Владимирович “помогать”, не уточнив, ни кому, ни в чем именно. Соллогуб ответил категорическим отказом, и Эфрон вернулся в Париж [Терновский 2003].

Таким образом, Ариадне Сергеевне в это время, скорее всего, поручалось установление и поддержка контактов с «перспективными» людьми, т.е. она выполняла роль связной.

В следующей заметке мы подробно остановимся на самой значительной записи документа.

ЛИТЕРАТУРА

1. Терновский 2003 — Терновский Е. О Марине Цветаевой // Новый Журнал. 2003. № 231. — http://magazines.russ.ru/nj/2003/231/tern-pr.html.
2. Эфрон 2007 — Аленькины вещи. Записная книжка / [Сост. С.Виленский]. М., 2007