В № 3 журнала «Урал» за 2015 год были опубликованы письма А.С. Эфрон к Г. Ванечковой (читать).
Вероятно, по условиям журнальной публикации тексты приведены почти без комментариев. Нам хотелось бы немного расширить представление об этом фрагменте эпистолярного наследия А. Эфрон, отразить его на фоне ее жизни.
Галина Ванечкова — один из первых исследователей, посвятивших себя изучению творческой биографии Марины Цветаевой. Сотрудничество с переводчицей Яной Штробловой, работавшей над изданием цветаевской лирики и «Поэмы Конца» на чешском языке, привело к необходимости летом 1965 г. встретиться с дочерью поэта и совместно разобраться в сложных вопросах. В очерке «Уязвленная справедливость», сопровождающем публикацию писем, Г. Ванечкова дает свое представление о личности А. Эфрон и ее отношениях с матерью, рассказывает, как состоялась встреча в Тарусе, где в то время проживала Ариадна Сергеевна.
Очерк дополнен цитатами из дневника десятилетней Али, — они не вошли в недавно изданный дневник «доэмигрантского периода» и отражают страницы ее новой жизни. Есть там не только впечатления от чешских лесов и деревень, не только трудные моменты домашнего быта, но и неизвестные до сих пор Алины стихи. Они по-прежнему посвящены матери и примечательны неожиданным сочетанием жесткости и восхищения, под которым просматривается страдающая и неиссякаемая дочерняя любовь:
Представляется, что именно в этот период у А.Эфрон сформировалось то отношение к матери, которое сохранилось до конца жизни. Дальнейшие события лишь способствовали разнообразным формам его проявления. В перипетиях совместной и собственной жизни главным оставалось сознание масштаба гениальной личности, наследницей которой ей выпало оказаться. Думается, что это сознание отнюдь не подавляло, как считают многие, реализацию собственных творческих возможностей — Ариадна Сергеевна была наделена такими талантами, которые могла проявить без сравнений с материнскими, и после тяжких испытаний судьба подарила ей двадцать лет свободной и относительно благополучной жизни. Но Ариадна Сергеевна оценивала себя достаточно трезво, и если приходилось жаловаться на обстоятельства, то лишь потому, что они не давали в должной мере выполнить долг, который она считала главным делом своей жизни: разбор и публикацию творческого наследия матери.
Нередки в ее письмах и жалобы на бесконечных гостей — но при этом сохранялось понимание мотивов, которые приводили незнакомых людей к калитке маленького тарусского домика. И отношение к ним определялось в основном характером интереса к личности и творчеству Цветаевой.
Однажды эту калитку открыла и Галина Ванечкова.
Описание облика Ариадны Сергеевны чрезвычайно подходит к тому, какой она изображена на одной из своих лучших фотографий того времени.
Можно понять, почему встреча с таким человеком с первой минуты вызвала в душе Галины Ванечковой непреходящее уважение и восхищение — подобным образом отзывались о ней и другие визитеры. При этом стоит помнить, что обстоятельства встречи нельзя назвать благоприятными — не только потому, что визит был нежданным, но и потому, что Ариадна Сергеевна в это время была чрезвычайно занята — переводами стихотворений Бодлера (среди которых перевод знаменитого «Плаванья» считается одним из лучших наравне с цветаевским), подготовкой самого основательного издания произведений Цветаевой того времени — «Избранного», вышедшего в серии «Большая Библиотека Поэта» в том же 1965 году, а также работой над книгой переводов Цветаевой «Просто сердце», которая выйдет в 1967 году. Незадолго до приезда Г. Ванечковой она сообщала родным:
Кроме того, оставались считанные дни до путешествия, о котором потом Ариадна Сергеевна расскажет:
Но самым трудными были дела, связанные с попытками сохранить тарусскую дачу Цветаевых: В том же письме к родным говорится:
Одним словом, тревог, забот и хлопот у Ариадны Сергеевны в это время было предостаточно. Тем значительнее доброжелательное внимание, которое она уделила неожиданной гостье. Правда, и повод для визита был весьма весомым. Теперь можно рассказать и о том, какое впечатление на Ариадну Сергеевну произвела Галина Ванечкова. Существует интересное отражение, которое эта встреча нашла в переписке А. Эфрон со своей старинной подругой Лидией Григорьевной Бать (о ее личности и их отношениях с А. Эфрон, надеемся, удастся рассказать позже). В неопубликованном письме к Л. Бать от 22 июня 1965 г. сообщается:
Благодаря публикации в «Урале», теперь ясно, что речь идет о Галине Ванечковой. Слова А. Эфрон подтверждаются собственными впечатлениями гостьи от полученного приема:
В очерке не содержится упоминания о дате визита. Но о ней свидетельствует характерная деталь: «…взволнованность мою приглушало такое соловьиное пение над Окой, что я на какое-то время всей душой окунулась в этот неожиданный концерт» (Ванечкова 1).
Пик соловьиных концертов в средней полосе России приходится на конец мая — начало июня. Правда, трудно сказать, какие грибы в это время могла собирать Ариадна Сергеевна. Но случалось и такое. В то же письме к Л.Г. Бать от 22 июня 1965 упоминается чрезвычайно дождливая весна и «первый месяц лета», а в другом письме к ней же — от 16 июня 1962 — говорится: «От всеобщей сырости даже грибы начали расти досрочно…» (Архив НГБ). Поэтому предполагаем, что визит Г. Ванечковой состоялся в первой половине июня. Будем надеяться, что в дальнейшем дата будет уточнена.
Возможно, этот факт не нашел отражения в тексте очерка потому, что память о конкретном дне была заслонена массой нахлынувшей информации: в тот же день Г. Ванечковой довелось встретиться с А.И. Цветаевой, и оставшееся время было поглощено чтением рукописей воспоминаний Анастасии Ивановны и дневников Георгия Эфрона, которые были предоставлены из тех и других рук на короткое время.
Но главным, конечно, были разговоры о работе над цветаевским наследием. Краткость встречи не позволила получить достаточное представление о масштабе и характере этой работы.
Каким бы образом ни стали известны Г. Ванечковой эти подробности, но ее слова в очередной раз подтверждают представление об отношении А. Эфрон к матери и ее понимание дочернего долга, который она выполнила на высоте своего статуса наследницы.
Мы опускаем подробности однодневного тарусского визита — беседы А. Эфрон и Г. Ванечковой были настолько интересны и насыщенны, что хочется оставить читателям удовольствие ознакомиться с ними не в пересказе, а во всей полноте, непосредственно по источнику. Мы же приведем еще только пару высказываний, которые характеризуют как хозяйку тарусского домика, так и ее гостью:
А. Эфрон: «Дама …оказалась очень милая».
А. Саакянц, сопровождавшася Г. Ванечкову, — ей перед прощанием:
«Она редко кого так принимает… Помни» (Ванечкова 1).
А. Саакянц, сопровождавшася Г. Ванечкову, — ей перед прощанием:
«Она редко кого так принимает… Помни» (Ванечкова 1).
Да, они понравились друг другу. И этим отношением окрашена их переписка. О ней мы будем говорить в следующих заметках.
ЛИТЕРАТУРА
- Ванечкова 1 — Ванечкова Г. Уязвленная справедливость // Урал. 2015. № 3.
- Архив НГБ — Архив Н.Г. Бать.
- Эфрон 2 — Эфрон А. С. История жизни, история души: В 3 т. Т. 2. Письма 1955–1975 / Сост., подгот. текста, подгот. ил., примеч. Р.Б. Вальбе. М., 2008.
Комментариев нет:
Отправить комментарий