Маски Цветаевой: аристократка

Автор: Инна Башкирова

Есть характерное признание к Б. Л. Пастернаку в письме, написанном около  9 апреля, 1926 г.:

Только в 1926 г., после лондонской знати поняла: я получила не интеллиг<ентское>, а аристократическое воспитание — дуновение рано умершей матери. … Как, один в Москве мне сказал: феодальный строй. Ворот уж нет, герб держится. (МЦ-БП: 169)

В заметке, посвященной В. Вулф, мы рассказывали о пребывании Цветаевой в Лондоне. О том, с какой «лондонской знатью» она встречалась, говорится в комментарии к другому письму, по поводу впечатлений  от литературного вечера, который устроил для нее Д. П. Святополк-Мирский:

Слушали меня — но этих имен писать не должно. Достаточно будет сказать тебе, что моим лучшим слушателям запрещено было прийти. (МЦ-БП: 158)

По мнению комментаторов:

Туманность намеков Ц<ветаевой> заставляет предположить, что среди ее слушателей были представители дома Романовых и люди, близкие ко двору последнего русского императора Николая II. (МЦ-БП: 599-600)

Кем бы ни были знатные слушатели, но для Цветаевой это впечатление могло вызвать давние мысли. Еще в 1914 году она записывала:

Я отношусь к Але, к<а>к к принцессе. У нее + надо мной: полный аристократизм физической природы. (ЗК1: 72)

То есть сама Цветаева сознавала и преимущество «породы», и несовершенство собственного телесного облика. После Октябрьской революции эти мысли не только сохранили свою значимость, но еще и увеличили ее. Особенно интенсивно подобные размышления шли в 1919 году, в период работы над драмами из «осьмнадцатого века».

Иллюстрации Елены Еськовой

Иллюстрации Елены Еськовой

Афористичные реплики об аристократизме возникают по самым разным поводам. Отношение к революции:

«Для аристократа, воспитанного на дуэли, революция — всегда дуэль. За прекрасную ли даму — монархию, за прекрасную ли даму — революцию, — за прекрасную даму» (ЗК1: 165).

О чувстве меры:

«Аристократизм: враг избытка. Всегда немножко меньше, чем нужно. <Над строкой: Не перед<ать> (явно.)>» (ЗК1: 293)

О главном, основополагающем жизненном принципе:

«Аристократизм — замена принципов — Принципом. (Le grand Principe)» (ЗК1: 293) и т.д.

Размышления об аристократизме превращались в саморефлексию:

«Я: полнейшая демократичность тела (его требований) при полнейшем аристократизме души»  (ЗК1: 311). «Одиночество делает меня высокомерной: постоянное пребывание в высшем обществе. (Реплика: «высокомерие не есть признак аристократизма, — настоящий аристократ скромен.» Я: — «Да, от высокомерия».)» (ЗК1: 362).

И снова Цветаева возвращалась к общим формулам:

«Аристократизм — любовь к бесполезному. …Крестьянин, любящий кошку не за то, что она ловит мышей, уже аристократ». (ЗК1: 406).

Особенно интересны те записи об аристократизме, где это понятие связывалось с  отношением к героизму. В начале 1919 года Цветаева записывает:

«Два источника героизма: — «Терять нечего!» (рабочий) — «Приобретать нечего!» (аристократ.)»  (ЗК1: 165).

К концу августа 1919 г. она доходит до противопоставления аристократизма и героизма:

«Героизм: пересилить голод. Аристократизм: не заметить его. …В аристократизме повинны предки, в героизме — собственная душа. Аристократизм, это воздействие тела на душу: тонкость рук делает их нежными. Героизм — воздействие души на тело: душа грубые руки делает нежными. Аристократизм: тело, делающееся духом. Героизм: дух, делающийся телом» (ЗК1: 422)

Заметим, что противопоставления делаются в пользу героизма, доказывается его превосходство над аристократизмом, при сохранении непоколебимой ценности последнего. Напомним, что 1919-ый год  — «самый чумный, самый черный, самый смертный из всех тех годов Москвы» (Цветаева 4: 30), когда героизм перестал быть отвлеченным понятием, воплотился в элементарные формы выживания.

Что означают эти размышления, чему они служат? Представляется, что таким образом Цветаева стремилась идентифицировать свое Я в новых условиях, решая важнейшие личные задачи.

Как известно, Цветаева числила в своих предках польскую аристократку Марию Лукиничну Бернацкую, по мужу Мейн (1841–1868). Ей посвящено стихотворение «Бабушке». Вспомним и другое стихотворение: «Обеим бабкам я вышла внучкой…» Это — о происхождении по отцовской линии, из семьи сельского священника.

Двойственность породы становилась источником внутренних противоречий и тем самым заставляла искать выход, который уравновешивал бы, гармонизировал столь разнородные начала. И Цветаева нашла его в том, чтобы свою «простую физику» компенсировать духовным началом наивысшего порядка. Заложенные матерью семена воспитания,  судя по признанию в письме Пастернаку, прорастали долго. Встреча с «лондонской знатью», возможно, довершила процесс идентификации, сделав результат явным для самой Цветаевой.

Почему эта тема была столь важной для нее? Почему саморефлексия Цветаевой пошла именно этим путем?

Цветаева по своему творческому духу  — наследница и продолжательница традиций символизма, один из принципов которого — личное мифотворчество. Эту школу она проходила  еще в коктебельские времена, эти установки формировались под влиянием М.А. Волошина, с его мощно развитой системой «персональной мифологии», в которой одним из постоянных личных воплощений был образ Путника.

Путник оказался маской, востребованной эпохой в полной мере, можно сказать,  ее доминантой. Тема бесприютности, бездомности была пережита Волошиным задолго до гря дущих социальных потрясений, сделавших поэтическое ощущение реальностью. Поэт был готов достойно встретить игру Рока, божественно равнодушного к человеческой тленности своих марионеток. У Поэта было, что противопоставить этому: «молиться за тех и за дру гих», по мере сил противодействовать взаимному истреблению цвета национальной культу ры стало ежедневной духовной практикой Волошина. …Миф Волошина «о великом, мудром и добром человеке» оказался способен противостоять страшной реальности. (Граматчикова: 10).

На вопрос, для чего деятелям культуры Серебряного века потребовалась такая форма самореализации, исследователи отвечают так:

На рубеже XIX–XX вв. мотив «двойного бытия», одновременного существования в идеальной и действительной реальностях, соответствующих друг другу и взаимосвязанных, но вместе с тем – автономных при мнимости кажущегося тождества, тема двойственности личности с ее «внутренним» и «внешним» «я», где средством самоидентификации своего «я–бытия» становится именно маска-личина, оказываются основополагающими для эстетических экспериментов русского символизма и эпохи модерна в целом. (Осьмухина: 18)

Таким образом, аристократизм для Цветаевой мог быть той маской, которая позволяла осуществлять «я-бытие», гармонизируя двойственность «внутреннего» духа и «внешнего», данного природой, облика. В рамках этой маски дух, взращенный материнским воспитанием, отнюдь не воевал с «простонародной» физической плотью. Он одушевлял ее, получая взамен всю полноту силы и выносливости, свойственных «простонародью». Так роза прививается на шиповник, и симбиоз двух разных начал, основанный на их взаимодополняемости, создает новую, равно жизнеспособную и прекрасную форму природного бытия.

И думается, именно эта идеально подошедшая формула внутренней гармонии послужила тому, что аристократизм в цветаевском понимании стал не просто временной маской,  данью игре, а устойчивым, фундаментальным элементом ее личной Вселенной. О верности установкам, возводящим в «grand Principe»  «любовь к бесполезному», когда «крестьянин, любящий кошку не за то, что она ловит мышей, уже аристократ»,  свидетельствует позднейшая реплика Цветаевой, в письме Л.В. Веприцкой от 9 января 1941 г.:

В поэзии нуждаются только вещи, в которых никто не нуждается. Это — самое бедное место на всей земле. И это место — свято. (Цветаева 7: 668).

ЛИТЕРАТУРА
Граматчикова — Граматчикова Н. Б. Игровые стратегии в литературе Серебряного века (М. Волошин, Н. Гумилев, М. Кузмин): дис. … канд. филол. наук. Урал. гос. ун-т им. А. М. Горького. — Екатеринбург, 2004.
ЗК 1 — Цветаева М. Неизданное. Записные книжки: В 2 т. Т. 1: 1913–1919 / Подгот. текста, предисл. и примеч. Е. Б. Коркиной и М. Г. Крутиковой. М., 2000.
Осьмухина — Осьмухина О.Ю. Авторская маска в русской прозе 1760-1830-х гг. дис. … канд. филол. наук. -МГУ им. Н.П. Огарёва, Саранск, 2009.
МЦ-БП — Цветаева М.И., Пастернак Б.Л. Души начинают видеть: письма 1922–1936 годов / Марина Цветаева, Борис Пастернак; сост., предисл. И.Д.Шевеленко, подгот. текста, коммент. И.Д.Шевеленко, Е.Б.Коркиной. М., 2008.
Цветаева 4 —Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Воспоминания о современниках. Дневниковая проза / Сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц и Л. Мнухина. М., 1994.
Цветаева 7 — Цветаева М. И. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 7: Письма/Сост., подгот. текста и коммент. Л. Мнухина. М. 1995.