Главное сходство наших героинь обнаруживается в их отношении к укладу мирового порядка. И думается, что именно в этом причина того, что их путь закончился почти одновременно.
У Цветаевой немало подобных самооценок. С одной стороны:
С другой:
Вероятно, это слово — «протест» — слышалось Цветаевой в слове «протестантство», которое упоминается у нее не раз в позитивном контексте. Протест против эгоизма, вседозволенности, несправедливости.
Это качество она считала унаследованным от матери, и рассказывая о ней, непременно упоминает о нем как об одном из главных достоинств. Но хорошо помнила и собственные «уроки протестанства», полученные, вероятно, в немецком пансионе:
В протестантстве, как видим, Цветаевой было близко то высокое чувство долга, которое она стремилась передать собственной дочери. И осмысливая перспективу собственной жизни, она в одном из контекстов ее конца видела исполнение долга перед ближним:
Как видим, личные заботы присутствуют, но стоят на последнем месте. И эти слова нашли свое подтверждение в последнем поступке.
1941 год оказался роковым для наших героинь. 8 марта Вирджиния Вулф записывает в дневнике:
Сквозь желание жизни, полной смысла и деятельности, просвечивает драматическое решение вопроса «быть или не быть».
За два дня до этого в черновой тетради Цветаевой появляется текст стихов «Я стол накрыл на шестерых…» — «ответ на стихи А. Т., которые слышала в воскресенье — и которые всё еще слышу» (Лубянникова: 181). А.Т. — это поэт Арсений Тарковский, объект ее последнего увлечения. В стихах заявляется: «Я — жизнь, пришедшая на ужин» (Цветаева 2: 370). Так говорят, когда настроены не просто жить, но оживлять и душевное пространство любимых людей: «Стол расколдован, дом разбужен…» (Там же).
А за месяц до этого Цветаева, подобно Вулф, анализирует собственное душевное состояние и обнаруживает чувства, не соответствующие тяжкой жизненной ситуации:
«Смертная охота» не оставляла Цветаеву все последние годы. Проходила она в иной форме, чем у Вулф. По словам А. Эфрон, «знававшая только экспрессии, никаких депрессий Марина не понимала, болезнями <…> не считала, они ей казались просто дурными чертами» (Эфрон: 117). Но вопрос «быть или не быть» решался без конца:
Мы видим в этих словах подтверждение тому, о чем говорилось в предыдущей заметке: жизнелюбие было главной основой цветаевской натуры. Но сильнее оказалось нарушение мирового порядка. Нарастало напряжение общей катастрофы, и никакие личные долги не могли компенсировать невыносимую боль несправедливости.
Подобные чувства испытывала в то же время Вирджиния Вулф. 28 марта 1941 г., через 20 дней после записи о сошествии в небытие, она покончила с собой. Е. Гениева:
Эти слова вызывают в памяти те, что были написаны ее младшей современницей три года назад:
Тогда Цветаева еще не знала, что ей, как и Вирджинии Вулф, предстоит испытать на собственном опыте жизнь в мире, в котором «не было места для нее и для ее близких». Но знала, каким будет ее ответ в этом случае.
В предсмертной записке, оставленной мужу, Вулф писала:
Те же мотивы звучат в записке, оставленной Цветаевой сыну 31 августа 1941 года:
И в письме писателям:
И в письме Н.Н. Асееву и сестрам Синяковым:
На печке в избе осталась сковородка, с жареной рыбой — для Мура…
Близким великих людей достается не только горькая доля похорон, но и высокая, хотя и нелегкая миссия сохранения их наследия. Муж Вирджинии Вулф, по словам Е. Гениевой, «после ее гибели <…> собрал бесчисленные тетрадки, в которых она вела свои дневники, и подготовил их к печати» (Вулф: альбом иллюстраций).
Георгию Эфрону не довелось встретиться с отцом и сестрой, но он успел оставить архив матери на надежное хранение. Сергею Эфрону не довелось узнать о гибели жены, но до последней минуты он был жив любовью к ней. Оставшаяся в живых Ариадна Эфрон целиком посвятила себя работе с творческим наследием матери.
Вирджиния Вулф, и Марина Цветаева в равной степени были одарены и последней наградой судьбы, давшей им достойных провожатых.
ЛИТЕРАТУРА
1. Биография — Вулф, Вирджиния [статья] — http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/148466
2. Вулф — Вулф В. Дневник писательницы / Вирджиния Вулф: [пер. с англ. Л.И.Володарской; предисл. Е.Ю.Гениевой]. М., 2009
3. Лубянникова — Лубянникова Е.И. Об одной черновой тетради Цветаевой // Марина Цветаева в XXI веке: Цветаевские чтения в Болшеве (2007, 2009 гг.): Сб. материалов — г. Королёв: Дом-музей М.И. Цветаевой в Болшеве. 2011. С. 173-184.
4. Сводные тетради — Цветаева М. И. Неизданное. Сводные тетради / Подгот. текста, предисл. и примеч. Е. Б. Коркиной и И. Д. Шевеленко. М., 1997
5. Цветаева 1-7 — Цветаева М. Собрание сочинений: в 7 т. М., 1994-1995.
6. Эфрон — Эфрон А. С. История жизни, история души: В 3 т. Т. 3. Воспоминания, проза, стихотворения, устные рассказы, переводы / Сост., подгот. текста, подгот. ил., примеч. Р.Б. Вальбе. — Москва : Возвращение, 2008.
1. Биография — Вулф, Вирджиния [статья] — http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/148466
2. Вулф — Вулф В. Дневник писательницы / Вирджиния Вулф: [пер. с англ. Л.И.Володарской; предисл. Е.Ю.Гениевой]. М., 2009
3. Лубянникова — Лубянникова Е.И. Об одной черновой тетради Цветаевой // Марина Цветаева в XXI веке: Цветаевские чтения в Болшеве (2007, 2009 гг.): Сб. материалов — г. Королёв: Дом-музей М.И. Цветаевой в Болшеве. 2011. С. 173-184.
4. Сводные тетради — Цветаева М. И. Неизданное. Сводные тетради / Подгот. текста, предисл. и примеч. Е. Б. Коркиной и И. Д. Шевеленко. М., 1997
5. Цветаева 1-7 — Цветаева М. Собрание сочинений: в 7 т. М., 1994-1995.
6. Эфрон — Эфрон А. С. История жизни, история души: В 3 т. Т. 3. Воспоминания, проза, стихотворения, устные рассказы, переводы / Сост., подгот. текста, подгот. ил., примеч. Р.Б. Вальбе. — Москва : Возвращение, 2008.
Комментариев нет:
Отправить комментарий